Новости
Такое не забыть никогда
Казалось бы, Великая Отечественная война с каждым годом все дальше от нас, но и сейчас, спустя время, находятся свидетели того страшного и невероятно трудного периода жизни советского народа. Наш рассказ о судьбе жительницы Красноуфимска Раисы Петровны Соловьёвой, в девичестве Шпаковой.
Спустя многие годы, встает у нее перед глазами одна и та же картина: «Черные, заполонившие голубое небо самолеты, выпадывающие из них фигуры, пылающая огнем деревня и бегущие в страхе и ужасе люди и среди них – она, маленькая пятилетняя девочка…». Это был июнь 1941 года.
Рая родилась в городе Брянске в 1936 году. Каждое лето отец, профессиональный военный, увозил семью в село Негино Суземского района Брянской области. Там жили тетя и дедушка Раи. Внезапное нападение немецких захватчиков не позволило вовремя эвакуироваться, семья оказалась на оккупированной немцами территории.
«Скотина ревёт, куры кудахчут, всё горит…Мама растерялась, не знает, что делать, — рассказывает Раиса Петровна. — Кто-то крикнул: «Бежим в лес!» Мама забежала в дом, схватила документы, какие-то вещи, и мы побежали: мама, я, мой старший семилетний брат Володя, младший братик Шурик, которому на тот момент было два с половиной годика, моя тетя и дедушка. Мы были раздетые, разутые, так как все лето мы, дети, бегали босиком, почва у нас песчаная была. Кто-то из односельчан успел закинуть в повозки домашний скарб и кое-какие продукты. Бежали мы изо всех сил, братик плачет: «Мама, брось мешок, возьми меня на ручки!» Прибежали к дому лесника, и тот скомандовал: «Располагайтесь!». Стали рыть землянки, обустраиваться. Кто-то поделился едой, одеждой… Лесник предупредил, чтоб не отпускали от себя далеко детей, так как змей много здесь.
Дедушка стал плести из лыка нам лапти. Старший брат надел их, а я заартачилась: не буду носить. Жили мы так, наверное, неделю. Однажды услышали крик: «Немцы идут в лес!».
Все побежали к болотам, дети плакали, и мамам приходилось закрывать им рты ладошкой, чтоб не слышали немцы. Пробираясь через болота, у кого-то из мам разжимались руки от усталости и напряжения,
и младенцы падали в болотную жижу. Спасать не было ни сил, ни возможности, иначе утонешь сам и погубишь других своих детей, державшихся за мам. Немцы все же настигли нас, выгнали всех из леса и погнали нас, как овец, по дороге, мощеной деревянными спилами. И вдруг — взрывы! Оказалось, фашисты успели заминировать дорогу.
Вот тут стало всем очень страшно, ведь мины могли взорваться и под нами.
Пригнали нас в Суземск, дети плачут от голода и жажды, мамы не знают, чем им помочь. Загнали всех на кладбище, оцепленное колючей проволокой. Жители этого села пытались хоть чем-то помочь нам, передавали бутылки с водой и молоком.
Потом постепенно стали людей отпускать, так как вскоре им стало не до нас: началось наступление Красной армии.
Возвращаться нам было некуда. Село Негино все сожжено, мы бедные, голодные и нищие, пошли по селам. Спасибо тете, моей крестной, которая нас не бросила. Она была молодая, чуть постарше мамы, ее мужа забрали на войну, незадолго они только поженились. Так начались наши скитания. На постоянное место жительства нас никто не пускал, потому что было нас много, а люди и сами бедствовали. Но помогали, кто чем мог. Кто покормит, кто в подвал или курятник пустит переночевать. Кроме всех бедствий, нас заедали вши. Летом было проще, мы мылись и стирали одежду в речке.
А вот зимой было очень тяжело. О папе мы ничего не знали, и он о нас тоже, как потом оказалось, он нас искал.
Так мы дошли до Севска. Там шли бои, обстрел был с двух сторон, с одной стороны – наши, с другой — немцы. Мы сидели в подвале, и над нами дрожала земля от взрывов «катюш». А как закончится бой, солдаты нам котелки с едой спускали.
Мальчишки, кто постарше, бежали после боя к убитым немцам в поисках сухпайков. Володя, мой старший брат, очень обо мне беспокоился, я плохо ела, только помню, как веточки от деревьев сосала. Выжили мы, благодаря нашим солдатам. Но случилось новое горе – заболел тифом дедушка, а затем и я. И тут русские солдаты на помощь пришли, лекарства для нас доставали. К сожалению, дедушку не удалось спасти, мы его похоронили, а меня выходили. В Севске мы были долго, но наша цель была – добраться до Негино. И мы пошли обратно, идти надо было километров сорок. О том, что освобождены ли села от немцев, узнавали по слухам от людей. За годы войны все деревни заросли высоким бурьяном.
В одном из сел нас пустили в дом переночевать, ребятишек загнали на печку. Как оказалось, в селе было полно немцев. Один из полицаев, молодой парень, узнал маму и сказал врагам, что она жена офицера, и ее увели. Плакали мы сильно, как мы без мамы? Но попался, видимо, семейный немец, пожалел нас, и маму пощадил. Как потом рассказывала мама, ее должны были прилюдно повесить, уже готовили виселицу.
Нашлись и среди полицаев добрые люди, сообщили партизанам о нас и ночью на подводе, закрыв нас соломой, вывезли в другое село. И снова мы шли, от села к селу.
Мыкались мы мыкались и, наконец, дошли до села Негино. Так началась наша, уже оседлая, жизнь. Но с чего начинать жить, если не было ни одного целого дома? Решили, что сначала нужно очистить все село от немецких трупов, которых было полным-полно. Собрались женщины и старики и принялись за работу. Были и наши убитые, их хоронили на территории разрушенной бомбежками церкви. А немцев скидывали в большую яму, вырытую под берегом. Много было немецких трупов в подвалах и погребах, наши при наступлении бросали туда гранаты. Вот в этих погребах мы и жили потом. Дверей и окон не было, пробирались туда через лаз. Появился у нас и еще один мальчик Коля, родителей его убили, и мама взяла его к себе. Есть было нечего, питались травой, ягодами, грибами. Из шишек конского щавеля пекли что-то подобие хлеба, а толкли их в самодельной ступке, сделанной из хвоста бомбы. Ложек, чашек не было, собирали то, что осталось от пожарищ. Смекалистые мальчишки вместе с моим старшим братом приноровились лить из олова ложки.
Получались они красивые и все разные. Ложки и спасли нас от голода. Мама ходила на станцию к поездам продавать их или обменять на продукты. О папе мы ничего не знали, но маме в военкомате сказали, что он жив и стали за него выплачивать 900 рублей. Жить стало полегче. Самым первым построили нам домик, но ни мебели, ни одежды у нас не было, спали в чем и ходили.
Война закончилась, стали возвращаться фронтовики, папа пришел в 1947 году. Дошел до Берлина, Австрии. В Вене его, как высококлассного офицера и летчика, который доставлял секретные документы, попросили остаться. Но папа сказал, что нужно найти семью. Для нас уже был готов богатый дом со всеми удобствмми. Мама не прельстилась на красивые фото и рассказы папы о Вене, не смогла оставить Родину, где столько они пережили. Папа написал рапорт об увольнении из армии. Вскоре его выбрали председателем сельского совета на три деревни. Папа был честным и справедливым, ушел он от нас в 1967 году, мама пережила его на пять лет».
Полностью Брянскую область освободили в 1943 году. Большую роль в приближении Победы сыграли партизаны.
Жизнь в Негино постепенно налаживалась. Рая вместе с другими детьми училась в школе, где парты стояли в саду под открытым небом, так как здание построили намного позднее. Доучившись до шестого класса, их перевели в школу в Суземке за 9 километров. Однажды летом приехавшая в гости к подруге тетя из Москвы пригласила их в столицу. Погостив, девочки решили поехать на Урал к дяде Раисы. Только при одном воспоминании о 9 километровом пути пешком до школы, не хотелось возвращаться домой. Отчаянные, смелые девчонки остались на Урале, в Пермском крае.
Дядя работал на большом деревообрабатывающем комбинате и устроил девчат на работу. Подругу, которая была постарше, – на комбинат, а Раю – в детский сад. 15-летняя девушка работала сначала нянечкой в детском саду, потом — воспитателем, заведующей детским садом.
А потом поехали на целину, как было не откликнуться активным комсомолкам на зов Родины! Там Раиса работала поваром, секретарем комсомольско-молодежной бригады, там вышла замуж. Семья вернулась на Урал, вскоре им дали квартиру, родилась дочь. Позднее пришлось расстаться с мужем, его, как хорошего специалиста — слесаря пригласили на работу в Луганск. Но связь с отцом дочери не была потеряна. Потом второе счастливое замужество, супруга, главного инженера, в 1972 году направили на работу в Красноуфимск. Профессиональная деятельность Раисы Петровны была связана с торгом, в свое время она окончила торговый техникум. Сейчас ей 88 лет, живет одна, мужа не стало десять лет назад. Семья дочери живет в Екатеринбурге, у Раисы Петровны одна внучка, правнук и правнучка.
О жизни героини нашего рассказа можно писать книгу. Раиса Петровна очень интересный рассказчик и ещё могла бы многое поведать о своей жизни. Добавим, что связь с родителями она не теряла, часто ездила к ним в Негино, там подрастал ее братик, родившийся в 1948 году. Уже будучи на заслуженном отдыхе, зять свозил ее на могилы родителей. К ее удивлению, могилки были прибраны.
Нашла и домик, в котором они жили. Конечно, военные годы отразились на здоровье, в детстве Раисе поставили диагноз «порок сердца», бывало, что и ноги отказывали. К сожалению, у Раисы Петровны нет статуса ни труженика тыла, ни дети войны. Хотя прошла она через самое горнило войны, а каждое лето, они, дети, работали в колхозе.
80 лет прошло с той поры, и все так же хранит Раиса Петровна память о событиях тех страшных дней 1941-1945 годов.
Не всем тогда удалось спастись в Негино, каратели согнали в сарай 70 мирных жителей и сожгли их. Эти факты были представлены на Нюрнбергском процессе. На месте их гибели в Негино установлен памятник. И сейчас, в 2025 году, в каждом доме села Суземки, куда доносятся взрывы, приготовлен тревожный чемоданчик. С волнением следят жители за сводками Специальной военной операции. Но точно знают — враг не сунется в их брянские леса!
Только факты:
На территории Брянщины за время оккупации фашисты расстреляли, повесили, сожгли мирных советских граждан 74 744 человека, уничтожили 48 715 военнопленных, в результате бомбардировок и артобстрелов погибло 1 336, угнано в немецкое рабство 153 733 человека. За годы оккупации на Брянщине погибло больше 4 600 детей. В годы оккупации на окраине г. Брянска располагался нацистский лагерь «Дулаг-142», где за два года его существования уничтожено более 40 000 человек.
Фото автора и из семейного альбома Р.П. Соловьёвой
Опубликовано в газете «Вперед» № 17 от 27.02.2025
Комментарии